Для Владимира Крука и Веры Лапко большой теннис только начинается.Фото Александра Стадуба
— Владимир, как становятся профессиональными спарринг-партнерами?
— У меня все получилось по стечению обстоятельств. Когда пришлось переходить во взрослый теннис, я понял, что моей подготовки не хватает. Я ведь сам из Гродно, там и начинал заниматься теннисом, причем в обычном школьном зале. Теснота, деревянный пол с разметкой для баскетбола, тенниса и волейбола, первый тренер, который, по сути, был просто энтузиастом своего дела, отсутствие соперников... В свое время у нас многие так начинали, следствием же стали пробелы в базовой подготовке, которые начали сказываться, когда пришлось играть под нагрузкой и на больших скоростях. Какое-то время я побеждал за счет характера и понимания игры, но решил, что лучше закончить карьеру как можно раньше, чем терять время, барахтаясь в подвале рейтинга. А тут как раз Вика Азаренко предложила мне потренироваться вместе... Ей понравилось, наши встречи на корте стали регулярными. Не сказал бы, что стал частью ее команды: я ведь не выезжал с ней на турниры, не участвовал в подготовке постоянно. Просто, когда Виктория приезжала в Минск, мы часто тренировались вместе.
— Говорят, с Викой непросто работать...
— Играть точно сложно. До сих пор мне ни с кем из девочек не приходилось выкладываться настолько серьезно, как с Азаренко. Уровень чувствуется сразу: подход, сила удара, проход на мяч...
— Удавалось ее обыграть?
— Задача спарринг-партнера — не побеждать, а держать мяч в игре и подстраиваться под соперника. Хотя на счет мы несколько раз тоже играли. Один сет я выиграл, один проиграл...
— Азаренко на тренировках так же эмоциональна, как и в игре?
— Она всегда такая, с непростым характером. Но это помогает ей выигрывать матчи и держаться на высоком уровне. Азаренко очень много требует от других, но, поверьте, и от себя она требует не меньше. И ее излишняя эмоциональность объясняется исключительно тем, что Вика все хочет делать на максимально высоком уровне. Для кого-то быть шестой ракеткой мира — предел мечтаний, а ее это никогда не устраивало. Она всегда хотела быть только первой.
— Считается, что с женскими командами работать непросто из-за специфики внутренних отношений...
— У меня такой характер: со всеми нахожу общий язык. За все время ни с кем не было конфликта, хотя все теннисистки — индивидуальности, с характером.
— Насколько сложно в женском теннисе проводить границу между профессиональными и личными отношениями?
— Чаще всего отношения ограничиваются кортом. Но, конечно, какое-то личное общение всегда присутствует, и такой нюанс периодически всплывает. Особенно если идет индивидуальная работа. И раньше с россиянкой Лизой Куличковой, и сейчас с Верой Лапко мы проводим вместе много времени. На мне лежат не только тренировочные вопросы, но зачастую и организация поездок, покупка билетов, подготовка документов, визы... На турнирах мы живем в одной гостинице, вместе ходим есть. Наверное, если работаешь с кем-то достаточно долго, то появляется вероятность, что рабочие отношения перерастут во что-то большее. Но у меня с этим никогда не было проблем. Всегда старался думать только о теннисе и тренировках.
— Сколько можно заработать, будучи спарринг-партнером?
— Зависит от класса игрока, с которым работаешь. В среднем сумма колеблется от 2 до 10 тысяч долларов в месяц. Максимальная цифра — это игроки уровня Серены Вильямс или Вики Азаренко. Те, кто работает с теннисистками из второй сотни мирового рейтинга, получают тысячи две-три.
— Полагаю, желающих занять такое место хватает...
— Желающих много, но найти качественного спарринг-партнера очень сложно. Немногие соответствуют требованиям и представляют, что нужно делать. Ты должен полностью забыть о себе и делать только то, что нужно игроку на той стороне корта. Нужно уметь все: играть и мягко, и жестко, и к сетке идти, и мяч держать, варьировать скорость... То есть ты сам должен тренироваться, высыпаться, соблюдать режим и вести жизнь активного игрока, но при этом забыть про все свои амбиции, привычки, удовольствие от эмоций на корте и полностью подстроиться под оппонента. Сейчас я работаю тренером, и, поверь, это не так сложно, как спарринговать.
— Поэтому и решил сменить профиль?
— Понимание пришло, еще когда я работал с Говорцовой. Я начинал как спарринг-партнер, но постепенно стал что-то ей подсказывать, советовать, мы вместе строили план на игру. Я понял, что моих знаний и опыта хватает, чтобы выигрывать матчи и улучшать игру. А когда мы разошлись с Говорцовой, позвонила Вера Лапко. Она тоже как раз перестала сотрудничать с Эдуардом Дубровым. В общем, все сложилось.
— И ты не волновался, принимая такую ответственность?
— Очень волновался. Понимал, что готов, но опыта ведь не хватало... Это ощущение прошло только через пару месяцев тренировок. С каждым пройденным турниром мне становилось все легче, а когда Вера выиграла юниорский Аустралиан Оупен, я окончательно осознал: у нас получается. Хотя профессиональный теннис — это совсем другой уровень. За последнее время мы с Верой во многом пересмотрели взгляд на ее теннис, многое начали перестраивать, потому на первых порах ждать результата не стоило. Но потенциал у этой девушки очень большой, и рано или поздно она точно войдет в первую сотню. Как минимум. Выиграв у команды Голландии 4:1, наша женская сборная вышла в полуфинал Кубка Федерации, где сыграет со швейцарками.
