«Ложкой снег мешая, ночь идет большая», «Доўгi дзень, цёплы дзень, адплывае за аблокi» — вот, в принципе, и все, что с ходу могу напеть я. «А йцi, коцiк, на таржок. Прiнясi Ягорку пiражок. А псiк, коцiк, на вулку, прiнясi Ягорушку булку...» — уверенно тем временем выводит юрист из Минска Людмила Крумкачева (на мастер–классе Ирины Васильевны она не впервые, на этот раз привела и дочь своей подруги Леру). «Шла дрымота коло плота, а сон коло хаты. Пытайiца сон дрымоты: дэ мы будым ночоваты», — нежную колыбельную из Чаусского района сменяет бодрая из Дрогичинского. Под нее бы не засыпать, а просыпаться! Оказывается, и таких «калыханак» хватало, дети ведь по темпераменту разные. А темп задавался ситуацией. Хотя, вводит в курс дела Ирина Мазюк, мотив, сюжеты и мелодичные формы, как правило, были схожими, передавались из песни в песню:
— Колыбельная — это в основном импровизация. Сюжетные линии — в целом сложившиеся, а вот отдельные четверостишия могут отличаться. В одной местности «прыляцелi гулечкi», в другой — «куры». Где–то «у чырвоных ботах», где–то «у жоўтых чаботах». Даже один исполнитель может каждый раз петь по–разному. В трех разных регионах записала одну и ту же «калыханку». Опубликованное в советской книжке стихотворение в каждом исполняли на местный напев. В Молодечненском районе — так, в Горках — совсем по–другому.
Узнать все региональные особенности, увы, с каждым годом все сложнее. Колыбельные помнят разве что старики. Молодежь стала забывать наши истоки?
— Она их просто не знает, — считает этнограф. — В советские времена произошел разрыв между поколениями. Причем на уровне не молодых людей, а бабушек прошлого столетия и тех, которые пошли в колхозы. Приезжаешь в деревню, хочешь записать колыбельную и, бывает, просто не можешь этого сделать. В ответ часто слышишь: мы уже не пели, баба моя еще пела, а мне даже «калыхаць» не было когда. Сунешь ребенку в рот «смочку» — мякиш хлеба в марле или мак — и на работу. О тогдашней исторической ситуации знаете ведь? Денег не платили, давали полмешка зерна. Но семью накормить было нужно: и в колхоз сходить — заработать 140 — 160 «палочек», и свой огород обработать... Приходишь домой — и валишься с ног. Тут уж не до колыбельных. «Калыханкi», которые я собрала — это выжимки из многих экспедиций. Кто–то вспомнит от песни «хвостик», кто–то не помнит уже ничего. На Полесье везло больше, на востоке Гомельской области не записала ни одной.
Спросишь в Борисовском районе о фольклорных традициях — и тебя без раздумий отправят в Ново–Янчино. Этнографы там могут задержаться надолго.
— Хотите свадебные песни вам будем петь, хотите — другие обрядовые, хотите — на любой праздник к нам приезжайте. Мы и «хрэсьбiны» традиционные устраиваем, — радушно встречает нас руководитель местного Дома фольклора Раиса Аникеева, или тетя Рая, как она представляется сама.
— А колыбельные знаете? — спрашиваю.
— Тогда вам к Нине Парфеновне Дубень. В ее репертуаре их — не меньше двадцати. Только она в больнице... Но ничего, и сами справимся.
«Сами» — это пожилые, но бойкие участницы фольклорного коллектива «Суседкi». Как идеальные для внуков бабушки от души поют пришедшим деткам колыбельную за колыбельной на мотив узнаваемой «Баю–баюшки–баю» — словами не опишешь, смотрите на нашем сайте видео. А я все стараюсь понять:
— Кому их поете, кроме как этнографам да журналистам?
— Во время многочисленных фольклорных праздников. Это раз. В детский сад недавно в соседнюю деревню Кострица ездили. Малыши в тихий час под них засыпали. Это два. Учим своих внуков, правнуков. Невестка моя тоже знает. Это три. Бывает, кстати, и сами колыбельные придумываем. Мы же бабушки... Кому, как не нам? Поэтому не пропадет наша «калыханка», уж будьте уверены.
Колыбельная из Могилевского района (орфография сохранена)
Ай лi, ай люлi,
Госьцi к дзетанькi прышлi:
Коцiк ў новай свiтке,
Кошачка ў накiдке.
Коця, коця, каток,
Коця, шэрэнькi лабок.
Пайшоў коця на базар
Паглядзець, якi тавар:
Хлопчыкам сапожкi,
Дзевачкам сярожкi.
Ай лi, ай люлi,
Прыляцелi жураўлi.
На галоўку селi,
Песеньку запелi:
Коця, коця, каток,
Коця, шэрэнькi лабок.
Пайшоў коця на базар
Паглядзець, якi тавар.
Татьяна Коваль, психолог, сказкотерапевт:
— Колыбельные всегда создают определенный эмоциональный контакт. Когда ребенок рождается на свет, он еще не умеет рассуждать, анализировать, но умеет чувствовать. Когда он слышит мелодичный голос мамы, ощущает рядом (посредством песни и пения) ее присутствие, у него создается, говоря языком психологов, «базовая безопасность этого мира», снимается тревожность. Причем колыбельные должны с момента рождения ребенка и по мере его взросления усложняться по содержанию. Чем младше малыш, тем проще нужно петь песню. Акцент — на мелодичность, рифму, повторы, простые слова. Нельзя взять современную композицию и петь ее на колыбельный мотив. Кроме того, если мама поет колыбельные только потому, что их надо петь, как робот, то лучше не нужно. Дети очень остро чувствуют, включен ли в настоящий момент родитель эмоционально или нет. Стоит ли говорить, что и всевозможные аудиоподборки и аудиосказки никогда не заменят живого голоса мамы, папы, бабушки, которые рядом?
ИНТЕРЕСНО
• Главный герой традиционных колыбельных — кот. Ирина Мазюк объясняет: родители обычно работали, детей смотрели баба и дед. В хате с ними всегда был именно котик. Часто в сюжете «калыханак» вспоминались и жившие зимой под печкой куры, а также «гулi» — голуби.
• Центрально–полесские колыбельные содержат элементы «замоў» (заговоров): «сонкi–дрэмкi ў вочыца, а здоров’ейко в плечыца».
• Колыбельными убаюкивали деток не только бабушки, но и дедушки. Одну из записанных в Ивацевичском районе Ириной Мазюк «калыханак» ей напел дед Леша.
deu@sb.by
