Лилия ЖУЛЕГО.
Участь деревни Олы, сожженной фашистами вместе с сотнями жителей, — одна из страшнейших страниц военного лихолетья в Беларуси. Однако даже в таких историях бывают проблески света, едва заметные на фоне общей трагедии. Это о тех, кому в силу различных причин и стечения обстоятельств посчастливилось выжить. 77 лет назад судьба уберегла от смерти маленькую девочку Лилю Жулего. Сегодня она живет в американском городе Бостоне и до сих пор помнит кошмар, пережитый в раннем детстве.
Ола в огне
К началу Великой Отечественной войны деревня Ола, затерявшаяся в лесах Паричского (на тот момент) района, насчитывала 34 дома и 168 жителей. Оккупанты наведывались в эту глушь нечасто. Поэтому в поисках убежища сюда целыми семьями тянулись жители окрестных сел. Особенно по мере того как приближался фронт – освобождая белорусскую землю, советские войска наступали. Но дождаться их жителям Олы не довелось…На рассвете 14 января сюда нагрянули гитлеровские каратели. По некоторым свидетельствам, это была месть за недавно убитого немецкого военнослужащего.
Окружив деревню, гитлеровцы принялись уничтожать население. Людей запирали в хатах и поджигали. Тех, кому удавалось вырваться, расстреливали из пулеметов. Только по установленным данным, в тот день были зверски убиты 1758 человек, включая 950 детей. Есть основания полагать, что количество жертв еще больше.
Еще одна история
Есть сведения и о тех немногих, кому удалось спастись. В фондах Светлогорского историко-краеведческого музея сохранились записи их рассказов. А не так давно стала известна еще одна история спасения.Сотрудникам музея ее вкратце рассказал местный житель Игорь Кокошенко, родственники которого живут в США. Среди них его 83-летняя тетя Лилия Ивановна Жулего, которая вместе с мамой и братьями едва не оказалась в Оле.
– Конечно же, нам захотелось узнать подробнее, – говорит директор музея Ирина Заяц. – Позже на связь со мной вышла дочь этой женщины Светлана. И мы договорились, что рассказ Лилии Ивановны запишут и пришлют нам. Для нас, хранителей истории края, живые свидетельства очевидцев тех страшных событий представляют немалый интерес.
Мемориальный комплекс «Ола».Солдат, который не стрелял
Местами отрывочные и не имеющие четкой хронологии воспоминания, разумеется, не могут претендовать на статус документального источника. Однако они дают яркое представление о зверствах оккупантов и ужасе, который довелось пережить детям войны.…В своей семье Лиля Жулего была младшей из четверых детей. Отец Иван Илларионович ушел на фронт в начале войны. Мать Марфа Федосовна осталась с детьми в поселке Шатилки (ныне Светлогорск). Из дома их выгнали оккупанты. Родню приютил брат отца Кузьма Илларионович – инженер местной судоверфи.
Немного понимая по-немецки, дядя Кузьма узнал, что гитлеровцы к чему-то готовятся, и предупредил родных. Те попытались спрятаться в погребе, однако немцы нашли нехитрое убежище и вытащили всех на улицу. Туда же сгоняли соседей. Затем всех повели в сторону железнодорожного моста через Березину.
– Я точно помню, как люди в колонне говорили, что нас гонят в Олу, – вспоминает Лилия Ивановна. – Дядя Кузьма со своей семьей оказался чуть впереди. Мы же чуть отстали, поскольку мама несла меня на руках. Потом мы шли по мосту, а по обе стороны стояли немецкие автоматчики. А люди все шли и шли… Наш дядя отыскал нас и что-то тихонько говорил маме, после чего снова ушел вперед. Сразу после моста он махнул рукой. И мы побежали. Мама по-прежнему держала меня, и я могла только смотреть из-за ее плеча. И в этот момент увидела лицо немецкого солдата, которое запомнила на всю жизнь. Совсем молодой, почти мальчик, он видел, как мы бежим, и смотрел на нас широко раскрытыми глазами, но стрелять не стал…
По обе стороны от дороги была заболоченная местность. Мама бежала по грудь в воде, мои ноги были мокрые, я потеряла обувь. Наконец выбрались на твердую почву, мама зашла за куст, сняла свою рубашку, выкрутила ее и обмотала мне ноги.
После войны жители окрестных сел пытались возродить Олу, но, к сожалению, им это не удалось.
Почему не вернулась мама
Наступившую ночь беглецы провели, зарывшись в стоге сена. Позже их нашел Кузьма Илларионович, заранее договорившийся о месте встречи. В какой-то хате дали приют, возможность отогреться и просушить одежду. Дальнейший путь лежал в сторону деревни Александровки. Там жила двоюродная сестра мамы Феня Бобрик, а главное – уже находились советские войска.– Какой-то военный сказал маме, что возьмет ее с собой в Шатилки, если она найдет швейную машинку, – многим солдатам нужно было ремонтировать износившуюся форму, – продолжается рассказ Лилии Жулего. – Мама подумала, что сможет найти машинку в одном из еврейских домов, а также выроет картошку, закопанную возле нашего дома на улице Крылова, 13. Я сильно плакала и не хотела ее отпускать. Бежала следом до конца деревни и кричала, чтобы она взяла меня с собой…
На обратном пути в деревне Якимова Слобода они попали под бомбежку. Мама была тяжело ранена и, пролежав неделю в находившемся там же госпитале, умерла. Похоронили ее 3 марта 1944 года в Александровке.
Жизнь продолжалась
Звонок в Бостон позволил нам пообщаться с дочерью Лилии Ивановны Светланой Малаховой, которая рассказала о дальнейшей судьбе мамы:– То, что ей довелось пережить в самом начале жизни, для нас – семейное предание. Подобные истории есть у тысяч белорусских семей, которых так или иначе затронула война. Я с детства знала: мою маму вели сжигать в Олу. Вспоминала она и другие очень страшные вещи. Когда ее мать Марфу Федосовну привезли хоронить в Александровку, тело положили на лавку в хате. Моя мама – маленькая девочка — так и не поняла, что же случилось. Легла рядом, прижалась, как много раз делала до этого. И не могла понять, почему ей по-прежнему холодно. Ведь раньше сразу после этого становилось теплее…
Потеряв мать, Лиля осталась у бабушки по маминой линии. Вернувшийся с войны Иван Илларионович забрал детей. Женился второй раз и работал учителем истории.
После школы Лилия окончила торговый техникум в Новогрудке. Впоследствии до пенсии работала торговым инспектором в Светлогорске. Вышла замуж и вырастила двоих детей. В 1997 году дочь Светлана переехала в США, обосновавшись в Бостоне. Позже перевезла туда и родителей.
Свое название деревня получила по имени речушки — притока Березины.
Место скорби и памяти
– Об открытии мемориального комплекса в Оле мы, конечно, знаем – читали новости, смотрели фотографии, – рассказала по телефону Светлана. – Эмоции переполняли и меня, и маму. Позже мой двоюродный брат Игорь Кокошенко сходил в музей и рассказал про Лилию Ивановну. Думаю, нынешнее поколение должно знать такие истории. Ведь если об этом не говорить и не писать, память о трагедии просто уйдет. Совсем недавно мы, как и каждый год, отмечали День Победы. Мама еще раз вспомнила пережитое, плакала. А я в очередной раз подумала, что, если бы судьба не уберегла ее, сейчас не было бы и меня. Всю жизнь мы благодарны Кузьме Илларионовичу, сделавшему все возможное для нашего спасения.В будущем, когда снимут ограничения из-за коронавируса, планируем приехать на родину и посетить мемориал в Оле. Для нас, как и для всех белорусов, это священное место скорби и памяти.
prolesk@sb.by
