— Как так получилось, что, родившись в Украине, вы всю свою сознательную жизнь посвятили Беларуси?
— В 1924 году отца Василия Петровича (родом он был, как и мама, из Бегомльского района) послали на восстановление Донбасса. Вместе с годовалой Женечкой родители уехали в Енакиево Донецкой области. Папа работал бригадиром на металлургическом заводе. Украинцы, русские, евреи, белорусы, немцы, французы жили одной семьей и общались на русском. Я родилась уже там — в 1925 году. Спала в корыте под кроватью: места в комнате больше не было. Жили очень тяжело — на всё карточки. Очередь за хлебом занимали среди ночи.
— Как оказались в Беларуси?
Тамара Сушкова. 29 февраля 1940 г.
— Как принял вас город?
— Потряс! Красивый, чистый, величественный. Советская улица с деревянными тротуарами и дореволюционными домами. Трамваи на брусчатке. Яркие одежды, красивые прически. В поселке мы все больше в ватовках и сапогах ходили, а здесь — туфельки! Обосновались в подвале двухэтажного дома на улице Мясникова. С сестрой пошли в женскую русскую школу № 12. Настораживало лишь одно. Почему-то все взрослые приговаривали: только бы не было войны.
— Но она началась… И где застала?
— В Енакиево. 19 июня 1941 года мама меня и сестру отправила в Донбасс за пожитками. В первую очередь за швейной машинкой «Зингер». Мама отлично шила. Она рано осиротела, и добрые люди заплатили за ее учебу в Придворной швейной мастерской в Петрограде. 22 июня в 11 часов сошли с поезда и услышали выступление Молотова о том, что началась война. Выехать назад никак не получалось. Один за другим приходили эшелоны с ранеными. Мы помогали как могли. Только в октябре узнали, что Минск оккупирован.
Пока в Енакиево хозяйничали итальянцы, было более-менее спокойно, но когда в декабре пришли немцы, начались зверства. За любую провинность (и даже без нее) — расстрел. В городе голод. Нет даже воды. Все взорвано. Люди начали расходиться по деревням. Вот и мы решили двинуться в Минск.
— Долгим был путь домой?
— Долгим… С января по апрель. По оккупированной территории почти 2 тысячи километров по колено в снегу, на морозе под 40 градусов. Три месяца не расчесывались, не мылись, не раздевались… И через минные поля пробирались, и в болоте тонули, и полицаи не раз задерживали, и в комендатуре приходилось бывать… Страху и голоду натерпелись на всю жизнь.
Помню, как в одном доме женщина высыпала на стол гору вареной картошки. Мы такие голодные и измученные были, что нам казалось, можем всю ее съесть. А потом дала по стакану молока. Вот что такое счастье!Как дошли, не знаю. Первых партизан встретили возле Пуховичей. У сестры нога покалечена, а у меня жар: температура за 40. Женя смогла отыскать маму, и та меня выходила. Хотя, как потом призналась, ехала хоронить. 6 апреля мы уже были в Минске. Слезы наворачивались, видя разоренный войной город. Наша квартирка уцелела. Две бомбы упали во двор, взорвались, но дом выстоял.
Мама в самом начале войны вместе с братом Шуриком ушла в затерявшуюся в лесу родную деревню Дедиловичи, а затем и в партизанский отряд «Смерть фашизму».
— В партизаны ушли и вы. Но попали не просто в отряд, а в спецгруппу НКГБ «Четвертые».
— В Беларусь забросили специальную контрразведывательную группу органов госбезопасности СССР. Возглавлял ее старший лейтенант Александр Васильевич Метелкин (он же Кочубей). Группа выполняла важнейшие задания и операции. Командиру нужны были преданные и проверенные связные из местных. В их число попали и мы: я, мама и сестра. У меня было прозвище Ромашка.
Партизанская семья — бойцы отряда «Четвертые», Агафья Яковлевна Сушкова с детьми Александром и Тамарой.— Первое задание помните?
— Да, поход в Плещеницы. Приказали разведать, где находятся пулеметные точки и дзоты, какие заграждения, сколько немцев. Это задание, пожалуй, было самым трудным. В городке каждого знали в лицо, к незнакомым присматривались — все под подозрением. Но с заданием справилась.
Была очень наивная и неопытная. Но, может, это и спасало. Берешь хлеб, вытаскиваешь мякиш и заталкиваешь туда гранату. Винтовку носила в мешке. Сведения старалась запоминать. Иногда записывала и прятала в подкладку юбки. Мне казалось, что там точно никто искать не будет.— 22 марта 1943 года — трагичная для Хатыни дата.
— В этот день мы с мамой шли из Минска в отряд. Как раз по следам карателей. Ночь, туман, крики и стоны со всех сторон. Многие деревни, не только Хатынь, еще дымились. Убитые повсюду. В память врезался один эпизод. У сгоревшего сарая на привязи дергается и истошно вопит обгоревшая наполовину коза. Воют осиротевшие собаки…
— Не менее трагичным был и прорыв блокады возле деревни Маковье.
— Да, в июне 1944 года фашисты, взяв в кольцо партизанскую зону, сжигали все на своем пути. Местные жители вместе с подпольщиками уходили в сторону озера Палик, что в Борисовском районе, чтобы там прорвать блокаду. Местность болотистая, труднопроходимая, а для врага с техникой и вовсе недоступная. Но немцы разгадали наш план и начали бомбить. Спасало то, что бомбы и снаряды падали в болото и не всегда взрывались.
Партизаны собрали передовую штурмовую группу автоматчиков. Карабин был и у меня. Ждем команду к атаке и вдруг справа (со стороны деревни Маковье) слышим крики «Ура!». Немцы отступили с первой линии на заранее укрепленные позиции. А там у них дзоты, танкетки с шестиствольными минометами… Много людей погибло, но много и вышло. Там в братской могиле похоронена и наша Женя.
— Что было самым страшным на войне?
— Все! Идешь, а за спиной сапоги чьи-то стучат, позвоночник околевает со страху, а показать это (тем более обернуться) не можешь. Краем глаза примечаешь кто — полицай или немец. Бежать нельзя. Да и куда? С собой аусвайс. Правда, поддельный. В сумке буханка хлеба, в мякише которой две гранаты-лимонки, чтобы в случае чего подорвать себя вместе с врагом. Все, что можешь себе позволить, прикрыть на секунду глаза.
Очень быстро усвоила, что в руках не должно быть никаких подозрительных чемоданов или сумок. Вещи, продукты, лекарства, мыло, которые выносила из Минска, складывала в авоську, которая хорошо просматривалась и не вызывала у патрульных подозрений.Да и после освобождения Минск еще долго бомбили. Ухало так, что земля дрожала. После войны нашими кумирами были Мазаник, Осипова и Троян. Пойти на такой риск!
— Сложись жизнь чуточку иначе, возможно, на их месте были бы вы.
— Задание убрать гауляйтера Кубе стояло и перед группой «Четвертые». На него многие охотились. Каждый искал к нему свой подход. Моя связная Ядя Мелешкевич вышла на водителя, возившего Кубе. Но довести операцию до конца мы не успели — в ночь с 21 на 22 сентября 1943 года в минском особняке на Театерштрассе (сейчас улица Энгельса) прогремел взрыв.
— Партизанский парад в освобожденном Минске помните?
— Конечно! 16 июля 1944 года по ипподрому в районе улицы Красноармейской прошли более 30 тысяч партизан. Шли с оружием, перетянутые пулеметными лентами, на груди у многих только что врученные медали «Партизану Отечественной войны». Победители!
Всем (не только мне) запомнился и еще один необычный участник парада — козел Малыш: любимец и талисман партизанского отряда «Борьба». Предполагалось, что он незамеченным пройдет внутри колонны. Но во время торжественного марша животное, вырвавшись из рук сопровождающих, пристроилось рядом с командованием отряда. Так и шел, украшенный трофейными гитлеровскими крестами.
— После войны чем занялись?
Фира Фельдман, председатель совета дружины, Инесса Ланцевич, редактор пионерской газеты, Тамара Сушкова, старшая пионервожатая, и Лена Голанд, глава совета дружины, 1948 г.
Наша школьная пионерская дружина в 6 утра ежедневно выходила на разбор руин. Работали с энтузиазмом: мы этот город отвоевали, мы его и восстанавливали. В 8 утра мыли руки — и за парты. Раз в неделю я с девочками надевали красные галстуки, брали горны, барабаны, знамя и строем с песнями гордо шли по городу: пионеры — это сила. Мы ведь патриотами были, так нас воспитывали.Затем меня назначили инструктором райкома комсомола, потом секретарем горкома комсомола по работе среди пионеров и школьников. Так и дошла до замзавотделом науки и учебных заведений ЦК КПБ.
— Почему выбрали исторический факультет?
— Вначале хотела быть филологом. Но украинский язык мешался с белорусским, поэтому и русский получался не чистым. А после войны так и вовсе захотелось поглубже узнать историю, разобраться, что происходило и в мире, и в БССР.
— Аспирантуру окончили, а диссертацию так и не защитили.
— Времени не хватило. Поработай-ка в архивах и подготовься к защите, когда трое детей и сплошные командировки.
— С Машеровым как познакомились? Каким он был?
— Это был 1947 год. Стоял, как я потом поняла, вопрос о том, чтобы перевести меня на работу секретарем райкома комсомола. Но Петр Миронович решил, что вначале я должна окончить университет. Потом мы и работали вместе, и жили в одном доме. Очень дружила с его супругой Полиной Андреевной. Быт их семьи изнутри видела — никакой роскоши. Никаких и протекций — жена всю жизнь зубным врачом была.
— В партию же вы вступили еще студенткой?
— Да, а рекомендацию дал будущий муж. Мы познакомились на первом курсе. Георгий был видным парнем, открытым, честным, принципиальным ужасно. Отлично пел и танцевал, вместе мы и в драмкружке играли. На четвертом курсе поженились. Как теперь помню: маленький ЗАГС Октябрьского района на улице Московской, никакого парада — повседневная одежда, из гостей только брат и подруга, нет и колец. Только через месяц смогли позвать друзей в гости. Прожили же мы с Георгием 60 лет, 3 месяца и 14 дней. Трое детей — самое большое мое достижение.
13 февраля 1978 г. Поздравление Петра Машерова с днем рождения. — Что думаете, когда видите, как бомбят родное Енакиево?
— Ужас охватывает. Гибнут простые люди. За что? Растоптаны и честь, и память…
— Как же воспитать настоящих патриотов?
— Молодым людям хочу сказать, что в той чудовищной и страшной войне мы победили не только мощью нашего оружия, но и небывалым патриотизмом. А после Победы такой полет был! Вы не представляете. Голые и голодные, мы искренне любили Родину. Я и сейчас не понимаю, как не любить свою землю?!Знаете, это тот случай, когда лучше смотреть фильмы, читать книги о войне, но не знать ее настоящего вкуса. Никогда не знать!
— Что самое важное в жизни?
— Сама жизнь! Какой бы сложной она ни была…
sad@sb.by
